Грязный Гарри [другой перевод] - Филип Рок

Чико открыл дверь и, можно сказать, выпал из машины, когда Гарри резко повернул руль влево и, выскочив на тротуар, обогнал грузовик. Полквартала он мчался по противоположной стороне улицы, нарушая все мыслимые правила движения, потом резко развернулся и припарковал машину на въезде в Краусгрилл-плейс. Отсюда начинался узкий переулок, который где-то через пятьдесят ярдов круто поворачивал вправо. Гарри занял позицию на углу — прижавшись спиной к стене, он одним движением достал «магнум». Где-то вдалеке он слышал торопливые шаги, потом раздался стук в дверь.

Держа револьвер перед собой, Гарри нырнул за угол. Темный переулок был сплошь заставлен мусорными баками. Гарри осторожно шагнул в темноту, каждый нерв его тела был натянут как струна. Хлопнула дверь, но это вполне могло оказаться уловкой убийцы. Кто мог поручиться, что человек с сумкой не присел за мусорным баком и не поджидает Гарри? А Гарри отнюдь не собирался давать ему шанс на выигрыш.

Луч света из открытого окна на третьем этаже здания в глубине переулка раздвинул темноту. Гарри быстро двинулся в том направлении — пригнувшись, как солдат под градом пуль неприятеля, он ловко маневрировал между мусорными баками и громадными черными мешками с пищевыми отходами. Он знал это здание. Сейчас он находился с задней стороны многоквартирного дома, который в последнее время облюбовали для занятий своим нехитрым бизнесом наркоманы и проститутки. Из окна на первом этаже, слишком высоком, чтобы Гарри мог заглянуть, лился свет. Убрав револьвер в кобуру, Гарри подтащил к окну мусорный бак, перевернул его и осторожно подвинул к стене — стараясь не шуметь, он влез на бак и заглянул.

Человек в темно-коричневых брюках и коричневой куртке стоял прямо под голой лампой, свисавшей с потолка на пыльном проводе, стоял спиной к окну, склонившись над неприбранной постелью. Пожелтевшие, ветхие простыни в беспорядке валялись на полу, словно тот, кто на них спал, был вынужден второпях покинуть ложе. Сумка лежала на подушке, и сейчас мужчина неловко возился с замками.

— Ну открывай же, — прошептал Гарри и положил руку с револьвером на подоконник.

Дверь смежной комнаты распахнулась, и на пороге появилась растрепанная пышная блондинка.

— Господи, — пробормотал изумленный Гарри. Дама выглядела как богородица преступного мира — она неторопливо двинулась к гостю, громадная грудь лениво, как медуза, колыхалась под розовыми воланами необъятной блузки, мощные бедра, живот и рембрандтовские ягодицы распирали тонкую ткань желтого трико. Мужчина повернулся к ней и широко улыбнулся. Теперь Гарри отчетливо видел это азиатское лицо.

«Магнум» в его руке дрогнул.

Азиат?!

Он на ощупь убрал револьвер в кобуру, не в силах отвести взгляда от живописной картины. Азиатский джентльмен сделал даме глазки, повернулся к сумке, открыл ее и одним движением вывалил содержимое на постель. Теперь кровать была засыпана грудой грязного белья. Человек покопался в нем и выудил небольшой, аккуратно завернутый пакет, который он торжественно вручил женщине. Она нетерпеливо выхватила пакет и разорвала оберточную бумагу — тем временем мужчина придвинулся к ней вплотную и принялся хватать женщину за грудь и ягодицы. Он делал это с такой скоростью, что Гарри потер глаза: казалось, у него четыре руки, не меньше.

— Потрясающе, — прошептал Гарри. Все это напоминало первые кадры порнографического фильма.

Женщина, наконец, победила пакет и бросила оберточную бумагу на пол. В руках ее оказалась полупрозрачная нейлоновая ночная рубашка, но таких микроскопических размеров, словно предназначалась для не очень крупной куклы. Вероятно, подарок свидетельствовал о каких-то смутных эротических фантазиях азиатского джентльмена, ибо в пухлых белых руках объекта его страсти ночной аксессуар больше напоминал кружевной носовой платок. Во всяком случае, ночная рубашка была хороша ей разве что на руку. Но дама страстно облобызала кавалера, игриво укусила его за мочку уха и сбросила трико. Перед взором Гарри мелькнули испещренные синими венами борцовские бедра, крохотный треугольник декоративных кружевных трусиков, и в следующее мгновение он уже летел с бака на землю.

Это было невероятно! Он ничего не видел… ничего не слышал, и вот теперь падал навстречу земле, хватаясь руками за воздух. Он грохнулся на спину, и в ту же секунду весь воздух покинул его легкие. Гарри по-змеиному зашипел, словно лопнула трахея. Мимо него с грохотом катился мусорный бак.

— Вот скотина, грязный извращенец!

Вокруг него кружком стояли здоровенные, зловещего вида мужчины. Лица их промелькнули перед глазами Гарри, словно кадры мультипликации. Обступившая его компания напоминала небольшую армию. Гарри попытался сфокусировать взгляд и сделал судорожный вздох, чтобы иметь возможность хоть что-то сказать. Получилось довольно неубедительно:

— Я… я… по…ли…цейский.

— Ты скотина! — рявкнул один мужчина. — Поганый извращенец!

— Надо вызвать полицию, — раздался еще один голос.

Гарри с трудом встал на четвереньки:

— Я полицей…

Кто-то ударил его ногой в живот, и Гарри снова распластался на земле.

— Что он сказал?

— Говорит, что полицейский.

— Это же извращенец! Посмотри на него. Грязная, мерзкая тварь! Дай-ка ему еще пинка!

Люди двигались медленно, сужая круг вокруг лежащего как бревно Гарри. Тяжелые мотоциклетные ботинки неторопливо переминались рядом с его лицом, готовые в любую секунду продемонстрировать торжество свиной кожи над человеческой.

— Стоять! Все! К стене!

В круге света возник Чико Гонзалес, в руке его поблескивал матовый ствол пистолета. Мужчины подозрительно покосились на оружие, но все же отошли в сторону.

— Оставь их в покое, Чико, — поморщился Гарри, с трудом встав на ноги.

— В покое? Это же нападение на офицера полиции!

— Я же сказал, оставь их в покое.

— Он что, и вправду полицейский? — удивленно спросил кто-то. — В самом деле? А мы подумали, извращенец.

— Конечно же — извращенец, — возразил другой. — Он стоял на мусорном баке и подглядывал за толстой Мэри и ее дружком.

— Толстая Мэри? — Чико в изумлении поглядел на Гарри.

— Ага, толстая Мэри, — один из мужчин кивнул головой на освещенное окно.

Чико оглянулся. В ярко освещенном квадрате окна мелькнула обнаженная женская фигура, в которой было что-то от мамонта, — через мгновение послышался шелест тяжелой портьеры, и глыба белой плоти растворилась в темноте.

— А теперь вы все, парни, — сказал Гарри, словно перемалывая слова, — валите отсюда к черту. Шевелите задницами!

Мужчины нерешительно двинулись, и вскоре серые тени скрылись в глубине переулка.

— Толстая Мэри, — нараспев произнес Чико. — Ну надо же!

Гарри отряхнулся и с видом оскорбленного монарха направился к машине. Чико молча шел рядом.

— Я тут кое о чем подумал.

— Как интересно, — пробурчал Гарри.

— Кажется, я понял, почему вас называют Грязный Гарри.

Гарри разразился пылкой речью, основу которой составляли четырехбуквенные слова[3], и обиженно хлопнул дверью. Рация, видимо уже не в первый раз, вызывала их кодовый номер. Гарри щелкнул переключателем:

— Патрульная машина семьдесят один.

— Вовремя, — послышался голос сержанта Диксона. — У меня кое-что для тебя есть, Гарри. Потреро-хилл — угол Сьерры и Тексаса. Черный подросток.

— Что с ним?

— Убит выстрелом в лицо.

Глава 4

Они выскочили на Джеймс Лик-хайуэй, свернули на Двадцать вторую улицу — машина мчалась по разделительной полосе, визгом сирены разбрасывая встречные автомобили. С залива надвигалась мутная пелена тумана, и когда они наконец добрались до угла Сьерры и Тексаса, все вокруг уже покрыла белая мгла.

Тексас-стрит была забита полицейскими машинами. Их красные мигалки беспомощно вращались в тумане, расцвечивая его зловещим багрянцем. Рядом с общественной автостоянкой застыла карета «скорой помощи», задние двери ее были широко распахнуты, облаченные в белые халаты санитары о чем-то разговаривали с полицейскими. Гарри подрулил к тротуару, и в ту же секунду к его «плимуту» подошел патрульный.

— Сержант Рейнике, мистер Каллахэн, — официально козырнул полицейский.

— Эксперты уже приехали?

Полицейский помотал головой:

— Еще не видел, сэр.

Гарри выбрался из машины. Сквозь белое облако проступали детали того, что в нормальную погоду именовалось Тексас-стрит. В колеблющемся тумане виднелись ветхие деревянные строения, у распахнутых дверей стояли молчаливые люди. Чуть дальше, на холме, за пустой автостоянкой Сьерры тянулась черная линия четырехэтажных домов — сейчас их крыши ощупывали лучи полицейских прожекторов.

— Пошли, Чико.